Из архива «Знамя победы»: помним и гордимся!

«Да нет сегодня никакого кино про войну», — говорит Евдокия Прокопьевна своему мужу Петру Ивановичу Колесникову. Говорит, слукавив иногда, чтобы лишний раз не тревожить сердце старого фронтовика, не бередить душу, чтобы не вставали страшные картины той настоящей минувшей войны воочию и не катились слезы по лицу, делающие мужчину слабым и беспомощным. Вспоминая войну, этот мужественный человек плачет. Как хотелось жить тем, навеки оставшимся двадцатилетними. Пуля, она ведь не выбирает. Рядом в бою погибли товарищи, молодые крепкие парни, сибиряки. Сколько таких смертей он перевидал. Черная сырая земля усеяна трупами. Продолжается бой. Японцы ожесточенно сопротивлялись. Их теснят советские солдаты, среди которых был в этом бою молодой Петр Колесников. Вдруг — взрыв, тишина и ночь обрушилась разом. Не помнит он, сколько пролежал без сознания, присыпанный землей с израненной грудью и придавленной неловко ногой. Только пришла в его родную деревню Любимую похоронка. Очнулся Петр Иванович в госпитальной палатке. Опять шел бой, свистели пули вблизи. Только мысль промелькнула: там не добили, здесь добьют. И снова потерял сознание. «Синий весь был, — рассказывает Петр Иванович, — а ногу чем-то оттирали — все вроде бы в норму пришло. Правда, сейчас ноет на непогоду». Увезли солдата в настоящий госпиталь. Хорошие врачи были, с благодарностью вспоминает сестричек в госпитале, не отходящих от раненых и беспокоившихся о выздоровлении каждого солдата. Поставили его на ноги, вылечили. Конечно, в отпуск отпустили бойца. Домой спешил к родным, в деревню. Уж как обрадовался отец, увидев своего сына живым. Не знал, куда и посадить своего Петра, чем угостить, хоть и голодно было. Вернулся Петр Иванович в часть. Попал снова в свой 639-й полк, с которым ему пришлось стоять в резерве на станции Мучная, что в Приморском крае, а потом участвовать в боевых действиях против японских захватчиков. Вспоминаются невзгоды военные. Дождь, зябко, сыро. А после долгого перехода хочется спать. Ломали солдаты тальник, укладывали сверху плащ-палатку, ложились втроем тесно прижавшись друг к другу, так легче было согреться. Конечно, не это было самым страшным. Жутко было думать о том, что можно умереть в 25 лет, что не будет никакого продолжения, что больше не засмеется сибиряк Чепурной, и не откроет свои чистые синие глаза Ступаков, что не будет с ними младшего сержанта Лойки и заботливого старшего товарища Летунова.
Боевые действия продолжались весь август. Как звери, почуявшие смерть, яростно отбивались японцы. Видя безвыходность ситуации, сдавались в плен. Видел Петр Иванович убитых японцев, ставших жертвами бессмысленного кровопролития с японской стороны, видел ненависть в глазах японского солдата. Потом, после капитуляции эти лица были жалкими, выражавшими безропотную покорность судьбе, страх и ужас. Перед кем же был этот страх? Не перед тем ли советским парнем, который сильным и здоровым уходил на войну защищать свою Родину, а вернулся искалеченным. Глуховатым (последствие ранения), с легкими, частью вырезанными, по сути больным человеком, что аж кричать хочется иной раз, как не дают покоя старые раны, шумит голова, ноет нога. Много крови война высосала, вздыхает Евдокия Прокопьевна. Петр Иванович сидит молча, только непрошеная слеза покатилась по лицу. Не в силах он спокойно говорить о войне. Мы сидим вместе на скамеечке возле их аккуратного домика сразу у въезда в Калиновку. Пригревает весеннее ласковое солнце. После войны муж работал 9 лет на тракторе, продолжает рассказ жена фронтовика. Больше не пришлось. Запретили врачи — со здоровьем стало совсем худо. Потом был разнорабочим в колхозе, как и полагалось, добросовестно выполнял все, что ему ни поручали. Одно время, разъезжая на коне, собирал молоко с каждого двора и отвозил его в Ромны на маслозавод. Простая вроде бы работенка, а хлопотная: летом успевай следить, как бы молоко не прокисло. Трудился Петр Иванович по мере своих сил на совесть. «Четверых детей мы вырастили, добавляет Евдокия Прокопьевна, внуков у нас сейчас — в 2 раза больше. Самый старший Олег собирается поступать в этом году в летное училище. Отговариваем, высоко, убиться можно». Переживают старики. А он стоит на своем: на земле мало ли убиваются... Верю, настоящим мужчиной будет внук Петра Ивановича Колесникова и если понадобится, защитником своей Родины. Только пусть не понадобится... защитником. Но пусть павшие и вернувшиеся с той войны будут для нас такими же близкими, как родные, как друзья, как мы сами.